Нефтегазовые доходы бюджета России, по данным Минфина России, в 2023 году составили 8,82 трлн рублей (более 30% от всех доходов бюджета), на 822 млрд превысив запланированный уровень. В 2024 году минфин планирует получить из отрасли в казну еще больше — 11,5 трлн рублей (увеличение по сравнению с 2023 годом — на 30%), из которых 9,7 трлн базовые поступления, а 1,8 трлн рублей дополнительные доходы. Это уже уровень рекордного по приходам в бюджет из нефтегазовой отрасли 2022 года. Расчет на рост мировых цен. Однако, предупреждают эксперты, может вырасти и дисконт на российскую нефть.
В начале прошлого года после введения против нашей нефтяной отрасли санкций стран G-7, ЕС, а также Австралии у многих возникали большие сомнения насчет того, что нефтегазовые доходы достигнут целевого показателя и тем более превысят его. Да, выросли нефтегазовые налоги, но сами объемы добычи и экспорта нефти находятся под ограничениями из-за обязательств нашей страны по сделке ОПЕК+, а добыча газа снижается из-за уменьшения его экспорта, которое не может компенсировать рост внутреннего потребления. В пользу роста доходов играл снижающийся курс рубля. Если учитывать его, то приход средств в бюджет из нефтегазовой отрасли в 2023 году оказывается ниже уровня последних пяти лет, за исключением пандемийного 2020 года. Но сейчас курс рубля, наоборот, укрепляется.
Поэтому основным инструментом для увеличения доходов казны остается рост цен на наше сырье. Что касается газа, то с 2021 года Россия на 80% снизила его экспорт в ЕС. И если запредельные цены на газ в Европе помогли поддержать поступления в бюджет от его экспорта в 2022 году, то сейчас они вернулись к значениям 2021 года. И пока никаких предпосылок для их роста не видно, хотя исключить такой возможности нельзя. Сейчас низкие цены на газ в Европе поддерживаются высокой долей ветровой генерации (более 30%) и большими запасами газа в подземных хранилищах.
С нефтью ситуация сложилась более благоприятная. С декабря 2022 года в отношении нашей нефти стал действовать потолок цен (60 долл. за баррель), сильно увеличивший скидку на нее (до 35 долл. за баррель) относительно эталонного сорта Brent, а от ее импорта отказались страны Евросоюза, в прошлом главные покупатели нашего сырья. Экспорт нефти и поставки нефтепродуктов из Европы мы сумели перенаправить в страны Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР), Африку, Турцию и Бразилию. А с середины лета прошлого года дисконт на нашу нефть стал стремительно сокращаться. В октябре он уже был меньше 10 долл. за баррель.
Впрочем, дело не только в экспорте. Основные налоги из отрасли выплачиваются в наш бюджет с объемов добычи и рассчитываются относительно цены нефти в долларах. Эксперты ожидали, что дисконт на нашу нефть в 2024 году может вернуться к уровню 2021 года — 1-3 долл. за баррель к сорту Brent. Но в конце прошлого года санкции США против судов, перевозящих наше сырье и их владельцев, опять увеличили скидку до 15 долл. за баррель.
Хотя сам действительный размер дисконта сейчас для расчетов налогов от добычи нефти не имеет значения, у минфина для этого есть своя жесткая формула, которая сейчас почти совпадет с реальным положением вещей на рынке.
Как отмечает доцент Финансового университета при правительстве РФ Валерий Андрианов, важнейшим фактором увеличения нефтегазовых доходов служит повышение налогов. Речь идет о снижении учитываемого при налогообложении дисконта на сорт нашей нефти Urals до 15 долларов по сравнению с Brent (c 1 сентября 2023 года этот дисконт был равен 20 долларам, а ранее составлял 25 долларов). В целом усиление налогового пресса (уменьшение субсидий компаниям, перенос ввода ранее обещанных нефтяникам льгот и прочее) должно было увеличить налоги на отрасль на 1 трлн рублей.
При этом совсем оторваться от реальности тоже не получится. Эксперт напомнил, что попытка сократить расходы бюджета на нефтепереработку в 2023 году (уменьшение в два раза компенсационных выплат нефтяникам за поставки топлива на внутренний рынок по низким ценам — демпферный механизм) привела к топливному кризису. Поэтому если дисконт все же будет расти, не обращать на это внимание при расчете налогов не получится.
Увеличить объемы добычи и экспорта нефти мы не можем из-за обязательств по сделке ОПЕК+, поэтому доходы казны зависят от котировок барреля
Кроме того, решающее значение будут иметь мировые нефтяные котировки. Сейчас цены на эталонный сорт Brent опустились ниже 80 долл. за баррель. Ранее приводились расчеты, что для нашего бюджета, с учетом существующего дисконта, оптимально была бы цена Brent выше 90 долл. за баррель.
По мнению Андрианова, мировые цены на нефть в этом году стабилизируются на отметке выше 80 долл. за баррель. Но ожидать их существенного роста, который мог бы привести к увеличению нефтегазовых налогов на 30%, не стоит.
Еще одно тонкое место для нашего бюджета этого года — поступления с добычи и экспорта газа. Здесь основной игрок «Газпром». С начала 2023 года до конца 2025 года компания должна платить в бюджет дополнительно 50 млрд руб. ежемесячно. При этом добыча и экспорт упали, строительство новой инфраструктуры для поставок газа в Китай требует денег, как и социальные обязательства по газификации регионов. Хотя уровень налогообложения газовой отрасли по-прежнему ниже, чем нефтяной. И именно доходы с нефтяной отрасли дают львиную долю поступлений в бюджет (около 90%).
Поэтому, с точки зрения Андрианова, если доходы бюджета окажутся ниже планируемых, вполне можно ожидать попыток увеличить налоговое давление на нефтяников. Хотя уровень налогообложения на них и так достиг уже 75% от выручки, что гораздо выше, чем в других отраслях. Для сравнения, в горнорудной промышленности он составляет 25%, в сфере телекоммуникаций — 24%, в банковской области — 21%. Иными словами, источники дополнительных налоговых изъятий есть, но усиливать фискальное давление на нефтяные компании удобней, поскольку взимать налог с небольшого числа крупных игроков нефтяной отрасли проще и спокойнее, чем выстраивать сложные системы мониторинга доходов в других сферах.
Подобная политика может привести к тому, что уже на горизонте 2025-2026 годов нефтяная отрасль, лишенная инвестиционного ресурса, вступит в полосу стагнации и уже не сможет играть роль основного донора государственного бюджета, считает эксперт.
